Виктор Воронец: медицина и интерес к белорусскому языку

Просмотров: 1174Комментарии: 0

Накануне Дня белорусской письменности мы встретились с заместителем декана медико-психологического факультета Гродненского государственного медицинского университета, с читателем и автором «Звязды» Виктором Воронцом и начали беседу с поздравлений литературному клубу «Катарсис», которым он руководит, по случаю победы в республиканском конкурсе литературного творчества студентов учреждений образования.

Хобби медиков — литература

— Наш клуб создан в 1999 году. Студенты пишут стихи, рассказы, пьесы. Никто не ставит задачу стать профессиональным писателем, но, как говорится, у каждого медика должно быть хобби. И вот у наших студентов это хобби литературное. Выпустили уже три коллективных сборника, в каждом из которых около 40 авторов. А 4 года назад решили принять участие в фестивале студенческой молодежи «Арт-каникулы», в рамках которого проводится конкурс литературного творчества «Автограф». Когда мы впервые в нем участвовали, то получили дипломы первой степени в номинациях «Проза», «Поэзия» и третье место в номинации «Видеофильмы». А в этом году — уже 5 дипломов первой, второй и третьей степеней и в целом клуб наградили дипломом 1-й степени за литературные достижения. Не побоюсь сказать, на сегодняшний день наши поэты и прозаики в Беларуси в числе сильнейших среди студентов в литературном направлении.

Клуб проводит открытые литературные конкурсы. Сначала их проводили внутри университета, потом — в рамках города, а в этом году он получился общереспубликанским. Участвовали не только студенты нашего ВУЗа, но и учащиеся лицеев, колледжей, люди, которые уже работают. Конкурсантов было более 40 человек, причем не только из Гродно, но и из Минска, Бреста, Могилева, Волковыска, Березы...

У нас, казалось бы, есть литературные союзы, но, по большому счету, с любителями никто не работает. А им же хочется совершенствоваться, встречаться, получать какие-то советы. Поэтому все участники конкурса просили организовать виртуальный клуб в рамках Беларуси, чтобы можно было хотя бы через интернет друг с другом разговаривать, советоваться, учиться.

— Постоянные читатели «Звязды» знают вас как автора газеты и победителя нашего конкурса рассказов. Что сегодня в творческом багаже?

— Я никогда не ставил целью стать профессиональным литератором: для меня это, как и для студентов из клуба «Катарсис», тоже хобби. Когда больше уделял внимание поэзии, выпустил сборник «Ремесленник», пытался писать и юмористические рассказы, и исторического направления. Недавно закончил писать детектив. Единственное, что все это объединяет, — тема Гродно. Наш город богат историей, различными тайнами, легендами, преданиями. И мне интересно касаться этой темы в различных литературных жанрах. Сейчас пытаюсь написать пьесу об одном из гродненских князей. Бог знает, что получится...

Началось с Короткевича

— Вы уже много лет работаете в белорусскоязычной лингвистике. Как заинтересовались?

— Родился я в Гродно и помню, что в 1970-х годах многие немножко пренебрежительно относились к белорусскому языку. Мол, деревенский язык... Но как-то еще школьником побывал в туристической поездке в Литве и впервые задумался: почему литовцы говорят на литовском языке, русские — на русском, а белорусы на белорусском не говорят? Эта мысль неотступно была со мной. А последней каплей, склонившей к белорусскому языку, стало то, что в 9 классе я наткнулся на повесть Владимира Короткевича «Дикая охота короля Стаха». Прочитав, понял, что белорусский язык надо знать в совершенстве, поскольку такие произведения можно читать только на языке оригинала. И это решило мою дальнейшую судьбу, после чего, не раздумывая, поступил на филологический факультет ГрГУ имени Янки Купалы. После окончания ВУЗа работал учителем в сельской школе, в городской гимназии и уже более 20 лет — в медицинском университете.

— Гродненский медуниверситет был первопроходцем в преподавании белорусского языка в непрофильных ВУЗах...

— На то время, в 1992 году, белорусский язык в непрофильных ВУЗах не преподавался, даже в Минске. В нашем университете этим занялись благодаря первому проректору Владимиру Семеновичу Васильеву. Он считал, что белорусский язык должны знать все. А на то время было много детей военных, чиновников, которые в школе были освобождены от белорусского языка. И вот, уже студентами, они взялись изучать его. А параллельно началась работа в области медицинской лексики. В 1995 году мы уже ввели отдельный предмет «Белорусский язык. Профессиональная лексика».

Всегда интересно делать что-то впервые. Писать новые учебники, программы — оно хоть и сложно, но интересно, затягивает. И ты получаешь удовольствие от того, что делаешь и видишь результаты.

— Но, судя по вашим статьям насчет преподавания белорусского языка в непрофильных ВУЗах, на этом пути хватало и проблем...

— Был период, когда начали сокращать блок социально-гуманитарных дисциплин, к которым тогда относился белорусский язык. И действительно стоял вопрос снять этот предмет из непрофильных университетов. Помню, написал тогда статью в «Звязду». Спасибо газете, ее напечатали, и это был первый толчок — проблему поддержали Общество белорусского языка, общественность, да и сами студенты писали письма относительно необходимости преподавания белорусского языка. Общими усилиями удалось убедить Министерство образования, что этот предмет нужен. И как результат — предмет «Белорусский язык. Профессиональная лексика» прочно закрепился в университетских аудиториях. Скажем, в нашем университете он входит в блок обязательных дисциплин, и, думаю, так будет и дальше.

— Эти позиции укрепляются?

— Сейчас проблема «надо или не надо» вообще не стоит. Вопрос: что делать в рамках этого предмета? Как его усовершенствовать? В частности, необходимо нормализовать профессиональную терминологию. Сегодня в медицинских университетах учатся и по словарю, который процентов на 70 состоит из новообразований, и по словарю, где процентов 90 — кальки с русского языка, а кто-то и по словарю Воронца, где исконная белорусская лексика занимает 50 процентов. Такого разнобоя быть не должно. На мой взгляд, по инициативе Министерства образования необходимо создать соответствующую законодательную базу по нормированию профессиональной лексики, чтобы она везде одинаково излагалась и использовалась.

«Для меня открылся огромный лексический пласт»

— Почему врачу важно знать белорусский язык?

— Медицина, как ни одна другая отрасль жизни наших граждан, может поспособствовать заинтересованности белорусским языком. Практически все мы обращаемся к врачам. И если доктор знает белорусский язык, то это немножко подталкивает и пациента говорить по-белорусски, а не ломать, как бывает, особенно с деревенскими людьми, близкий им язык. Тогда, кстати, получается более доверительный диалог между врачом и пациентом. И у нас есть медики, которые свободно разговаривают по-белорусски.

Виктор Воронец

— Работая над темой белорусскоязычной медицинской терминологии, что было для вас самым неожиданным?

— Для меня вообще все было открытием. Я считал, что белорусский язык в медицине ограничивается кругом в 40-50 слов. А когда начал заниматься глубже, поднимать весь лексический слой, увидел, что таких слов более 2 тысяч. Это был настоящий шок. Главное, какое приятное удивление и ощущение гордости за наш язык. Потому что если язык подкреплен еще соответствующей профессиональной лексикой, то это говорит о ее прочности, исторической силе. Наличие огромного пласта медицинской терминологии на белорусском языке заставило меня скрупулезно заняться этим вопросом. И я всегда знакомым говорю: «Люди, это же не только в медицине. Копните лексику по любой другой специальности, и увидите, что белорусы — люди с большим историческим наследием. Стопроцентно есть термины и по другим отраслям».

Когда людям, тем же студентам, которые скептически относятся к национальному языку, начинаешь показывать, что у нас есть от чего отталкиваться, чем гордиться, то скептицизм сразу исчезает. Начинают интересоваться: «Неужели? А можно привести какие-то примеры?» Почему нельзя? Будете не только знать отдельные примеры, но и основательно эту тему изучать.

Брендовый знак

— В последние годы замечаю такой сдвиг, особенно на старших курсах, когда белорусский язык становится, как бы брендовым знаком. Для части молодых людей говорить на нем престижно (говоря молодежным сленгом, круто). Много о чем свидетельствуют и результаты анкетирования, которое мы регулярно проводим среди студентов. То, что 100% положительно относятся к белорусскому языку — это однозначно. Но то, что около половины хотят говорить по-белорусски — об этом лет 10 назад можно было только мечтать.

Вместе с тем пока не удалось создать белорусскоязычную группу, больше четырех желающих на одном факультете собрать не можем. Агитируем абитуриентов, преподаватели прошли подготовку, чтобы преподавать специальные дисциплины на белорусском языке. Однако студенты опасаются: «А что будет "на выходе"? Кто со мной в больнице будет говорить по-белорусски?».

Но несколько лет назад была и такая инициатива со стороны студентов, когда они создали кружок, чтобы усовершенствовать свой белорусский язык, и мы с ними на 5-6 курсах факультативно занимались. Они практически готовы ежедневно говорить по-белорусски.

Кстати, белорусским языком очень интересуются и иностранные студенты. У арабов есть даже какая-то фонетическая близость к нашему языку. Они довольно быстро им овладевают, и когда участвуют в университетских конкурсах художественной самодеятельности, то обязательно готовят какой-то номер на белорусском языке. По-белорусски поют, ставят сценки. Даже были случаи, когда иностранные студенты просили меня немножко позаниматься с ними белорусским языком.

— А повлияли ли отцовские работы в белорусскоязычном направлении на молодого врача Артема Воронца?

— Безусловно. Белорусский язык с детства вокруг него витал, и поэтому он всегда поддерживал белорусскоязычное течение. И централизованное тестирование сдавал по-белорусски, и перед студентами на многих конференциях на белорусском языке выступал. Сейчас поехал по распределению в Берестовицу, отработал три недели и говорит: «Нашел здесь белорусский язык». Если пациент начинает говорить по-белорусски, то и он органично переходит на родной язык. Тогда ему, психиатру-наркологу, легче наладить общение с пациентом. Думаю, белорусский язык Артем уже не утратит.

— Как в медицинской среде восприняли появление русско-белорусского толкового словаря медицинских терминов?

— Сначала это было удивление. Оказывается, есть в природе белорусские медицинские термины, и их много! Но еще больше удивились, когда узнали, что сегодня иногда ими пользуются. Например, подошел ко мне декан педиатрического факультета Андрей Леонидович Гурин и говорит: «У тебя написано, что и по-русски, и по-белорусски "аборт". А вот в больнице всегда говорили "спарон"». Действительно, есть такой белорусский термин. Но я сначала счел его устаревшим, давно забытым. А потом, когда поговорил и с другими людьми, выяснилось, что сегодня значительное количество акушеров-гинекологов, даже русскоязычных, между собой используют это слово «спарон». Соответственно ввел его в словарь. И таких слов достаточно. Понимаете, если это новообразование, то люди относятся к нему чуточку настороженно: мало ли кто что придумает... Но в Беларуси большой терминологический слой, который был издревле.

Кстати, скоро в нашем университетском издательстве должен выйти «Диалектный словарь медицинских терминов». Он, учитывая частотность употребления тех или иных слов в регионах Беларуси, поможет доказать, что термины использовались не каким-то территориально ограниченным кругом, а значительным количеством людей.

Борис Прокопчик, 8 сентября 2016 года. Источник: газета «Звязда», в переводе: http://www.zviazda.by/be/news/20160907/1473267500-viktar-varanec-belaruskaya-mova-vartaya-tago-kab-yae-daskanala-vedac