«Человеку мужественного сердца и доброй души в знак вечной дружбы», «Сердечно в знак памяти о майском пленуме Союза писателей БССР», «Милому человеку и грозному генералу, а также отличному коллеге-прозаику, с нежной любовью»... Одну за другой книги Василя Быкова снимает с полок писатель Анатолий Сульянов. Это ему строки, наполненные искренностью и теплотой, адресовал белорусский классик. С Василем Быковым они дружили 25 лет. Дружили честно, искренне, до последнего дня. Сегодня, в день рождения и накануне годовщины смерти классика, мы поговорили с Анатолием Сульяновым и узнали, что, кроме творчества, объединяло двух писателей.
— Анатолий Константинович, где вы познакомились с Василем Быковым?
— Первое мое знакомство с Василем Быковым было заочным. В то время я работал в Москве, в Министерстве обороны. На одном из совещаний, которое проводил заместитель министра обороны, говоря о культурном воспитании военнослужащих, он назвал несколько фамилий: Симонов, Бакланов, Быков. С оговоркой, что последний пишет об армии на уровне отделения, взвода, роты, а мы, мол, воевали дивизиями. Я это запомнил. Когда получил назначение в Минск, в ЦК КПСС мне сказали, что в Беларуси живет Василь Быков — замечательный писатель, прозаик, фронтовик. Дали поручение предложить Быкову написать книгу о современной армии. И когда мы уже с ним сблизились, я, как очень исправный офицер, так и сделал. «По заданию я литературу не пишу. Пишу только по велению сердца и пережитой личной жизни», — ответил он мне.
На очередном съезде писателей (я еще был журналистом) решил увидеть знаменитых творцов собственными глазами: Шолохова, Симонова, Бакланова, Быкова... Вокруг каждого великого всегда же люди стоят. Я подходил, слушал, что они говорят. И так за 3-4 дня съезда я заочно познакомился со знаменитыми писателями. На первом съезде к Быкову было не подойти: около него стояла толпа. Но у меня был хороший слух, и я слышал, о чем он говорит. И в тот момент думал: «Какой я счастливый человек, что слушаю живого Быкова!» На втором съезде я подошел очень близко. К тому времени Быкова я прочитал почти всего. И когда его увидел, то понял: один к одному — как он пишет, рассказывает и как ведет себя с окружающими. Для меня это были находки, открытия.
— А какой запомнилась первая личная встреча с писателем?
— После съезда я уже начал мечтать о личной встрече. И думаю: «Первая поездка с инспекцией в Беларусь — я ищу Быкова». Но встреча не состоялась. А только тогда, когда меня направили по службе в Минск (это был 1976 год). Как только я принял свою новую должность, полетел в Гродно: знал, что он живет там. Пошел в райком партии, узнал адрес. Мне открыла жена, пригласила в комнату, налила чая и сказала: «Он здесь уже больше не живет. Он меня бросил». Весь вечер мы просидели там с адъютантом, и Надежда Андреевна нам рассказывала о Василе Быкове. Надо отдать должное: она его не чернила. Женщина рассказывала о писателе Василе Быкове, ничего не говоря о личном. И только когда мы уходили, она расплакалась. Конечно, на меня это подействовало. Первое время я думал, как такое могло произойти, и пришел к выводу, что только сильная любовь сломала эту семью.
Василь Быков уже жил в Минске. И мне повезло. Меня познакомили с Николаем Матуковским, который был корреспондентом «Известий» по Беларуси. От него и узнал, где Быков. Он жил на частной квартире. И Матуковский попросил меня при обращении в ЦК напомнить, что это нехорошо и писателю нужна квартира. Через некоторое время позвонил Матуковский и говорит: «Выделяйте солдат. Быков получил квартиру. Завтра будем вселяться». Я взял с собой группу солдат: надо было перенести мебель из магазина на 9-й этаж. Там Матуковский нас и познакомил.
— Когда поняли, что нуждаетесь друг в друге, что вы уже — друзья?
— Мы не сразу назвали друг друга другом. Срастание наших душ длилось года полтора-два. Он меня первым назвал другом. Я не мог сделать это сам — опасался, как он отнесется. Быков уже для меня был великий. Когда человек переступает через скромность, заканчивается дружба. Я это понимал. Первые месяцы в Беларуси я был очень занят, не имел ни одного выходного дня. А когда уже познакомился с войсками, случается, сижу в кабинете, как звонит Быков и говорит: «Мне без вас неуютно. Когда у меня будете?» Я бросал все свои дела и ехал на Танковую, 10.
— И какими были вечера там, на Танковой?
— В свое время я работал в инспекции Министерства обороны. Тяжелейшая должность: 22 дня в месяц (кроме тех, которые в отпуске) — в войсках. Были везде, особенно там, где трудно. Изучали материальное положение офицеров, их условия жилья. Когда встречались с Василем Быковым, он меня просил рассказать о том месте, где я бывал. Допустим, поделился своими впечатлениями о Курильских островах. Он там, оказывается, служил. Я впервые от Василя Владимировича узнал, что там сохраняется землянка, где он жил с семьей. Там родился его первый ребенок. «Как там на Итуруп?», — спрашивает он, зная, что я там был. Оказывается, он там тоже служил.
— А вспоминал ли Василий Владимирович войну?
— Конечно, во время наших встреч он не просто рассказывал о литературе. Он вспоминал то, что было на фронте. Я изучал войну с помощью Быкова. Рассказы фронтовика были для меня чрезвычайно ценными. Он был командиром орудий-сорокапяток. Они находились в километре от переднего края, ближе к немцам. Только танк начинает идти, они обязаны зарядить и уничтожить его. Василий Владимирович мне об этом рассказывал, чтобы я лучше понимал, что такое фронт. Я спрашивал его, были ли трусы. Он говорил, что в его подразделении за всю войну был только один человек, который испугался и сбежал. Василь Быков не раз говорил, что надо было воспитывать не только страх, а терпение к страху. Война из его уст была более жестокой, чем та, которую я видел в фильмах. Он рассказывал настолько искусно, что я впитывал все это в себя и сам испытывал чувство страха.
«Мы завтра едем на Буйничское поле, — говорит мне однажды Быков. — Места есть. Поехали!» Поездка на Буйничское поле с Быковым и с писателями, которые пишут о войне, мне помнится и сегодня. Когда экскурсовод рассказывала, какой там был бой, Быков подошел к ней и сказал: «Вы допустили ошибку. Полковник Кутепов командовал на Буйничском поле 388-м стрелковым полком. И за один день они уничтожили 39 немецких танков-бронетранспортеров». О Кутепове Быков рассказал мне тогда первым. Он меня «вооружал» военной историей: понимал, что служить в Беларусь я приехал не на один день. Мы с ним два раза были на Буйничском поле. Во время одной из поездок он выступал перед могилевскими студентами. Нужно было несколько раз просить, буквально тянуть за руки, чтобы он вышел к аудитории... Наши встречи меня обогащали. Я переносил это в войска: перед солдатами и офицерами в гарнизонах рассказывал о военной судьбе Быкова, его книгах, пропагандировал правду о войне.
— Насколько я знаю, даже обязывали военных читать как можно больше произведений писателя...
— Первые месяцы, проведенные в Беларуси, я много работал. Мне необходимо было познакомиться с воинскими частями 2-й отдельной армии противовоздушной обороны, которые, кроме Беларуси, располагались в Латвии, Литве и Калининградской области России. И во время таких поездок я заходил в местные библиотеки и изучал личные карточки. Мне было интересно, что читают военные. Быкова там читали мало. Быков — человек, прошедший войну. И то, что он пережил, нужно было пережить всем, хоть и с помощью литературы. Я начал требовать от политсотрудников, командиров, чтобы они сами читали книги и рекомендовали их читать военным. И через некоторое время и в Латвии, и в Литве мне начали показывать книги Быкова, которые массово читают. Мне было приятно, и об этом я рассказывал Василю Владимировичу.
— А какое произведение писателя наиболее впечатлило вас?
— Каждую новую книгу Василя Быкова я спешил поскорее прочесть. Потом мы ее обсуждали. Другой Быков для меня открылся после того, как я одолел «Мертвым не больно». Эту книгу я прочитал с карандашом в руках.
— А помогал ли вам, как начинающему писателю, мастер слова советом?
— Я еще не входил в Союз писателей, но уже занимался творчеством: писал повести. Давал Василю Владимировичу две или три свои рукописи. Он не правил их, а подсказывал, высказывал свое мнение. «Сделайте вторую главу первой, а первую — второй», — говорит мне он однажды. Сделал, перечитал — действительно лучше вышло. Василь Быков в детали не вникал — главное, чтобы было интересно. Если же править, то надо было переписывать по-быковски, а я до этого не дорос. Безусловно, я изучал технологию его письма. Он писал только то, что пережил. Создавал образы литературных героев, которым веришь. Писал только правду. Это он внес в меня струнку, которая обязала меня писать об армии только правду.
— Вы знали, что у Василия Быкова тяжелая болезнь?
— Однажды мне позвонил Александр Трифонович Кузьмин, секретарь ЦК по идеологии. «Как там у Быкова дела? — спрашивает. — Он случайно не заболел? Посети его». После службы сел в «Волгу», поехал. Прихожу, нажимаю кнопку звонка — никто не открывает. Еще несколько раз. Уже собрался уходить, как открывается дверь, за которой стоит Быков. Но другой: худой, обросший, больной. Спрашиваю, какой день он болеет. Оказалось, четвертый... «А почему в больницу не обратились?» «Я не люблю больницы. Я сам себя лечу», — ответил он. Однажды был один эпизод, когда я очень испугался за него. Позвонил начальнику медслужбы, который сказал, что необходимо в больницу и немедленно. Быков не поехал, астму лечил дома. Я за него очень переживал, волновался. Оставлял телефон нашего дежурного врача, к которому он так никогда и не обратился. Василь Владимирович был человеком очень скромным.
Слева направо: Таисия Сульянова, Василь Быков, Анатолий Сульянов и Алесь Адамович
— Вы знали, что он собирается уезжать за границу?
— Он мне не сказал, что уезжает. Об этом знали только два человека. У меня хранятся письма, которые он мне писал из зарубежья. В одном из них (кажется, из Финляндии) мне особенно запомнилась одна фраза. Василь Быков написал, что человек иногда вынужден делать то, чего не хочет.
— Вы потом виделись с Василем Владимировичем?
— Когда Василь Быков вернулся, мне не сообщили. Я об этом узнал случайно: он уже лежал в госпитале. Когда его хоронили, мы с моей женой Таисией Ивановной весь день просидели около его гроба. Он настолько был для меня близким, родным...
— Вам не говорили, что вы очень похожи с Василем Быковым?
— Говорили. Только характеры разные. Василь Быков был более терпеливым, а я наоборот. Тем не менее это не мешало нам дружить. Видите (показывает), около часов висит фотография Василя Быкова? Также у него висела и моя фотография.
— Василь Быков прошел войну, всю жизнь о ней писал и умер как раз в очередную годовщину начала Великой Отечественной войны — 22 июня 2003 года. Мне кажется это глубоко символичным...
— Кто-то высший нами управляет. Ничего случайного не бывает. Я счастлив, что в моей жизни был такой друг, как Василь Быков.
Вероника Канюта. Фото из личного архива Анатолия Сульянова, 19 июня 2015 года. Источник: газета «Звязда», в переводе: http://zviazda.by/2015/06/88337.html