Многие наши соотечественники в поиске нового, неизведанного едут за границу. И невдомек им, что и в родной Беларуси можно найти много интересного и особенного. Например, в Стародорожском районе на Минщине, в деревне Залужье, живут самобытные люди — сакуны или, точнее, их потомки. Сакунами коренных обитателей назвали потому, что они своеобразно произносят глаголы, которые заканчиваются на «ся». «Ой, нагукалаСА, стамілаСА, ды павалілаСА». 

Впервые сакунов «открыл» наш земляк, профессор Исаак Абрамович Сербов, изучавший жизнь, материальную культуру, устное поэтическое и музыкальное прошлое белорусов. О быте здешнего люда он рассказал в книге «Белорусы-сакуны. Краткий этнографический очерк», которая вышла в Петрограде в 1915 году. По словам ученого, сакуны — часть белорусского племени дреговичей, населявших верхнее течение реки Птичь и ее притока Орессы (Росси). А это с десяток деревень в современных Стародорожском и Осиповичском районах. Селились сакуны обычно на островке, вдоль берега реки или болота. Улицы в селении были кривые и узкие, один конец при въезде назывался «белым», противоположный – «черным». Дворы были отгорожены сзади и от дороги пряслом либо частоколом. Свою усадьбу строили сакуны также оригинально. Дом (размером 6,5 на 5,5 метра) был без фундамента, первый венец клали прямо на землю или на камни, ограждали вокруг бревнами и обсыпали землей. Стоял дом обязательно на расстоянии 3-4 метра от улицы и имел только три маленьких окошка. Одно из них смотрело на улицу, два других — на задний двор.

— Подворье комплектовалось по-разному, — рассказывает руководитель историко-этнографического музея села Залужье Нина Щитковец. — Погонный двор — это когда все постройки за домом идут в один ряд. Венковый включал несколько хозяйственных сооружений, расположенных по кругу, венком. Есть Г— и Т-подобные застройки. Напротив дома обязательно «стопка» — помещение для хранения овощей, в основном картофеля.

Ветврач открытого акционерного общества «Залужье» Александр Жданович приехал сюда 26 лет назад.

— В то время в деревне было много подобных усадеб, крытых гонтом и даже соломой, — говорит он. — Мне такое было в новинку, так как сам родом из Копыльского района, где и дома стояли более добротные, и люди жили более зажиточно. Удивляло и то, что здешние отказывались прорезать четвертое окно. По моему мнению, так оно было бы и виднее, и светлее.

Сколько таких усадеб сейчас в Залужье, подсчитать трудно. В некоторых остались только какие-то элементы бывшей архитектуры или отдельные постройки. По словам Нины Леонтьевны, в первоначальном виде сохранилась только одна.

Татьяна Чака, которой за восемьдесят, — настоящая представительница сакунов.

— Моему старшему, Кольке, был год, как мы въехали в новый дом. А он с 57-го, — поделилась со мной хозяйка.

— Почему у вас только одно окно на улицу смотрит? — интересуюсь у Татьяны Григорьевны.

— А на кой черт оно, второе? Спать будешь ложиться — так соседи мягкое место увидят, — смеется бабушка. — Поэтому и ставили кровати с той стороны, где окна нету.

— И дом почему без фундамента? — продолжаю.

Моя собеседница реагирует мгновенно:

— Ей-богу, недотёпа ты — денег на фундамент не хватало!

Но скорее всего это не только экономия, но и традиция. Не в привычках сакунов было строить и бани: мылись они обычно в корыте. А еще колодцы не имели «журавля», здесь не пользовались коромыслами, а ведра с водой носили в руках.

Экспозиция местного музея дает представление о быте, многочисленных талантах местных. Рядом с сельскохозяйственными орудиями, утварью крестьянского дома начала ХХ века — самотканки. Для этой местности присуща была техника ткачества, при которой узор выступает над поверхностью ткани и скорее напоминает вышивку. Название ткачества — браное — происходит от слова «брать», когда нити основы якобы пробираются при помощи специальной дощечки – «бральницы». Таким орнаментом украшали рушники, скатерти, салфетки, женскую одежду. Украшенные предметы имели ритуальное значение, были связаны с различными праздниками и обрядами, поэтому и узоры на них являются символами — оберегами.

— Какие они, современные сакуны? — интересуюсь у руководителя музея.

— Коренных жителей осталось немного. Наши залужаки (так называют себя местные жители) говорят о своих, что они воры: мол, залужак свою шапку снимет — да на забор повесит, а чужую украдет. Но это шутка — они очень трудолюбивые, добросовестные, всегда держат свое обещание. В последнее время замечаю тенденцию, что молодые стали более злобными, клички придумывают по физическим недостаткам. А вот старшие давали фамилии, которые емко характеризовали характер, привычки, поведение человека. Хороших людей называли ласково-уменьшительно: Савка, Сережа, Володька. Бессильного к науке, того, кто плохо знал алфавит, — Абадем. Гамашом обзывали того, кто говорил «памаш» — сокращенное от «понимаешь». Голяшом — бедного человека.

Нина Леонтьевна вместе с учениками обошли старожилов, собрали с хорошее решето подобных выражений. Но происхождение некоторых из них, по крайней мере, слово «зэндаль» так и не удалось выяснить. Действительно, трудно иноплеменнику (например, мне) было догадаться, что "ёмка" — это сковородник, "кот" — гриб подберезовик, "блішчакі" — люди, которые ходят смотреть свадьбу, "яўмен" — тупой, "жуковіна" — кольцо, "мяшалка" — неуклюжая женщина.

Бывший директор местной школы, а ныне председатель Дражновского сельского Совета Михаил Козлов, вспоминает, что раньше молодые учителя, которых распределяли в школу, не могли отучить своих подопечных употреблять в глаголах «твердые» окончания. Теперь же первоклассники говорят «правильно». «В нашем классе только приезжие из Полесья сакают, а еще старые бабули», — поделились со мной школьницы.

Признаться, покидала я деревню с неоднозначным чувством. С одной стороны, приятно, что в настоящее быстротечное время еще существуют такие самобытные островки народной культуры. Но где гарантия, что через несколько лет они не пропадут? Сохранить этот заповедник можно только при поддержке — и государством, и частным бизнесом, и общественностью. Почему бы здесь не создать музей под открытым небом? Причем не искусственный, не выдуманный, а самый настоящий — пока в стареньких домах сакунов не появилось четвертое окно.

Татьяна Лозовская, 23 июня 2012 года.

Источник: газета «Звязда», в переводе: http://zvyazda.minsk.by/ru/archive/article.php?id=99047&idate=2012-06-23