Два дня рождения, две матери… Историю о том, как простая женщина из Жлобина спасла его от смерти, рассказал малолетний узник гетто Борис Маковский.
Борис Григорьевич родился незадолго до войны. В еврейской семье. Во время обороны родного города от оккупантов погиб его отец. А уже в сентябре 41-го фашисты обтянули колючей проволокой бывший военный городок, куда и согнали евреев со всего Жлобина. В том числе и Бориса вместе с мамой, братиками и сестричками. Почти 8 месяцев семья находилась в гетто…
В 1942-м, на еврейскую Пасху (какое кощунство!), нацисты согнали пленных в машины и повезли на окраину города. Считанные минуты оставались до кровавой расправы над моим собеседником. Но судьба распорядилась иначе. В момент, когда грузовики со смертниками остановились около железнодорожного переезда, мать Бориса со словами «Ева, спаси хотя бы младшего!» каким-то чудом успела передать своего сына в толпу неравнодушных горожан.
Племянник Евы Мельниковой спрятал малыша в белом меху под пальто и что было силы побежал с ним домой. Соседи голосили, а колонна тем временем продолжила свой страшный путь… Вскоре послышалась стрельба… Ева поняла, что у этого черноглазого мальчика никого не осталось в целом мире… И передала сироту на воспитание местной активистке Тине Маковской. Именно эту смелую женщину Борис Григорьевич по праву называет своей второй матерью.
— Мама рассказывала, что я напоминал живой скелет — кожа да кости… Она меня выходила, отпоила козьим молоком. Знала, что ей грозит расстрел за укрытие еврейского ребенка (об этом предупреждали листовки, расклеенные на каждом углу). Тем не менее, продолжала рисковать собственной жизнью, жизнью своих близких.
От немцев маленького Бориса прятали в старой бочке, которая стояла в углу у печки.
— Мне было строго наказано, когда кто-нибудь стучит в калитку, мчаться в дом в тайник, — рассказывает Борис Григорьевич. — И вот я однажды заигрался у кучи песка… Оторвал взгляд от своих замков и вижу: рядом со мной стоят два огромных сапога. Поднимаю голову — немец! Смотрит на мое занятие и улыбается. Хотел вскочить и бежать, но он придержал меня, погладил по голове и дал 2 конфеты. Я бегом в дом: «Мама, мама, немец мне конфеты дал». Она быстро вышла, посмотрела вслед и сказала: «Тебе повезло. Это не немец. Это Игорь Головацкий, здесь недалеко на квартире живет, в комендатуре переводчиком работает».
После войны Тина Васильевна усыновила Бориса, который всегда считал ее своей родной мамой.
— Мне было 16, когда узнал об усыновлении. Мама сказала неправду… Мол, ее вызвал бургомистр Жлобина и сказал, что у полиции есть ребенок, мать которого погибла. «Возьми его. Напиши обязательство, что будешь его воспитывать в новом духе». Она не хотела, чтобы я считал себя евреем. И чтобы все считали меня евреем.
Тина Маковская умерла в 1984 году. Через 12 лет, в 1996-м, ей (единственной в Жлобине) посмертно присвоено почетное международное звание «Праведник народов мира». Фамилия этой бесстрашной белоруски сегодня можно увидеть на стене-памятнике в Иерусалиме.
— Борис Григорьевич, про таких людей, как вы, говорят «рожденный в рубашке». Из почти 4 тысяч жлобинских евреев, которых везли на расстрел 12 апреля 1942 года, в живых осталось только четверо. В том числе и вы. Задумывались, почему так случилось?
— Была такая мысль. Наверное, я Богом отмечен. Хотя мое комсомольское, пионерское воспитание всегда говорило, что Бога нет. Потом я стал думать сам. Если Бог есть — и делалось такое, то что бы было, если бы Бога не было?
Сейчас Борис Маковский на пенсии. Живет с ротвейлером Боем в доме, построенном своими руками. И мечтает, чтобы в его родном Жлобине появился пансионат для одиноких стариков (смотрите публикацию «Мой дом — моя… тюрьма?» от 12 июля).
— Есть у меня возможность переехать жить в Израиль, — признается собеседник. — Только вот желания нет. Ведь здесь, на жлобинской земле, прожил всю жизнь, здесь похоронены мои самые дорогие люди…
Ежегодно 12 апреля (этот день считает своим вторым днем рождения) Борис Григорьевич едет на место, где расстреляли его семью, чтобы положить камешек. Ухаживает и за могилкой своей второй, не менее родной, мамы, которая не только спасла от смерти, но и поставила на ноги…
Справка
Во время Холокоста в Беларуси погибло более 800 тысяч евреев. Выжило около 30 тысяч, многие из них благодаря праведникам мира. Про таких людей еврейские мудрецы говорят: «Тот, кто спас человека — спас целый мир!»
Надежда ДРИЛО, 17 июля 2012 года.
Источник: газета «Звязда», в переводе: http://zvyazda.minsk.by/ru/archive/article.php?id=100058&idate=2012-07-17