Начало (первая часть). Во второй части беседы легендарный архитектор-реставратор Владимир Папруга рассказал "Звязде", как решить транспортную и градостроительную проблемы Минска, а также как ему работается главным архитектором белорусского проекта в Венесуэле и почему за два года он ни разу не сходил там в кабак.

"Эта советская байка, что Минск был запущенным грязным городом с поваленными заборами" 

– И какое ваше предложение по решению градостроительной и транспортной проблем в Минске?

– Я составил архитектурный проект решения градостроительной и транспортной проблем Минска на 90 страницах. Мое предложение – развести все исторические направления и выезды из города таким образом, чтобы современный город никак не конфликтовал с городом историческим. Ведь у нас получилось так, что исторический центр постоянно конфликтовал с Минском-советским. Минск-исторический и Минск-советский должны гармонично дополнять друг друга. Мы должны спокойно из Серебрянки или Шабанов по магистрали общегородского значения въехать в исторический центр – но только на его окраину. Припарковаться – и спокойненько пройти в то место, которое нас интересует. Были предложены три условных направления – Восточные ворота, Северные ворота и Западные ворота, где создаются парковочные центры. Мы там паркуемся – и в нормированных радиусах пешеходной доступности (400-500 метров) спокойно доходим до нужного пункта. Таким образом мы решаем и проблему парковки, и проблему регенерации исторического центра. Что происходит сейчас? Во всех сегодняшних нормативных документах ни один инвестор не может в принципе что-то спроектировать и построить без обеспечения парковки. А если градостроительная проблема не решена, как у нас, то каждый инвестор должен на том клочке земли, что ему выдали, обеспечить парковочные места. Как это возможно? Никак. Точнее, только одним образом: снести историко-культурную ценность, сделать подземный паркинг – а наверху поставить то, что архитектору веревкину "стукнет по лбу". Поэтому и исчезают у нас один за другим старинные памятники архитектуры. Ведь застройка города идет не системно, а хаотично – каждый решает свои конкретные проблемы и нужды. А мы тем временем теряем исторический центр как объект. Я предлагаю начать решать эту проблему – и из этого симбиоза советского Города Солнца и исторического Минска сделать туристический бренд в историческом масштабе. Советская байка, что здесь был запущенный грязный город с поваленными заборами – полная фальсификация. Город Минск – он старше Варшавы, Берлина, Вильнюса, Таллина, Риги, Вены, Москвы... Фантастика! Но мы приезжаем в Минск – и ничего этого не видим! Что случилось? И сегодня создается ситуация, что если мы подключим государственный ресурс, сделаем это государственной программой – это может стать самым лучшим туристическим брендом в принципе в Европе! Что интересно западникам? Увидеть советскую аутентику. Это наша беда – но она стала нашим брендом! Наш проспект – это Город Солнца, это суперпамятник, которого нет нигде в мире! И вот идет этот проспект – а вот исторический центр тысячелетнего города, который старше многих столиц Европы! Мой проект также содержит решение транспортной проблемы – и еще никто в Комитете архитектуры не сказал мне, что это не подействует.

"Мы предлагаем не 15 тысяч квадратных метров, как сейчас, а 250 тысяч!"

– А каким образом это можно сделать технически в готовой городской ситуации?

– Ничего не уничтожая, нужно просто свести все в одну схему, в одну сеть, обеспечиваем транзит через город. Нужно сделать только "косметические" уточнения – буквально 5-7% от того, что уже сделано.

– Господин Владимир, а вы довели свой проект до городских властей?

– Власти города ознакомлены с этим еще 5 лет назад. Другое дело, чтобы навести порядок в этом вопросе, нужно как минимум задуматься: что сейчас происходит в историческом центре? Потому что лоббирование каждых конкретных мельчайших объектов оказывается препятствием в реализации программы, которая решает многие проблемы навырост.

– Вернувшись с работы на историческом дворце в польской Познани, вы заняли в Минске высокую должность в Мингорисполкоме. Почему проблема не начала решаться?

– Да, мне было предложено занять должность главного государственного инспектора по охране историко-культурного наследия. Наследие в то время системно уничтожалось, как уничтожается, считаю, и сегодня. И моей задачей было спокойно войти в систему, попытаться позитивно и бесконфликтно на уровне плановой политики Мингорисполкома развести какие-то проблемы. В этом смысле все, что можно было сделать, было сделано. Эти годы были для меня очень важны, так как когда я приехал в Минск, у меня понятия зеленого не было, как решить проблему города. Я смотрел по телевизору, как недавно президент назначал нового главу Минска Ладутько. И все, что Александр Григорьевич там говорил – ложится вот в эту мою схему, все эти проблемы можно решить, прежде всего, транспортный коллапс. Минск не имеет динамики современной европейской столицы. По динамике мы живем где-то в 1970-х годах. А что будет завтра, когда в Минск вправду придут инвестиции?.. Наша задача – чтобы каждая копеечка, которая сюда упадет, попала на соответствующее место. Чтобы не нужно было после эти копеечки выколупывать, поскольку нет концепции развития города.

– Как вы считаете, почему у нас порой уничтожаются памятники архитектуры? Есть же Закон, который запрещает это делать, есть Управление по охране наследия. Почему мы слышим "сводки с фронтов": одно здание грохнули, второе...

– Проблема в том, что все это делается бессистемно. Сегодняшние инвестиции, которые идут – они неэффективны. Что нужно инвестору? Наши оппоненты говорят: ну хорошо, вы там что-то спроектировали – но инвесторам это невыгодно. Полная чушь! В том режиме, в котором сейчас развивается исторический центр, потенциал – ну 5 000, ну 10 000, ну 15 000 квадратных метров неких условных площадей. Причем условных площадей, которые входят в конфликт с историческим центром, с методикой, с законом об охране историко-культурного наследия. Что предлагаем мы? У нас потенциал исторического центра – это 250 тысяч квадратных метров научно обоснованных инвестиций! Где на эксклюзивной территории делаются эксклюзивные объекты, которые становятся лицом целой страны, брендом, памятником. Любая инвестиция, это, прежде всего, позитивная программа. Приходят китайцы, которые готовы предоставить 15 миллиардов долларов. Вопрос: под что?

– Были бы деньги, а куда деть – найдем!

– Не найдем! Есть государственная программа, которая сможет "перемолоть" эти 15 миллиардов? Нет! Понимаете, все эти капиталисты с мешками денег – это бизнесмены, которые хорошо знают, что деньги должны крутиться. И проект, который мы предлагаем, – бездонный! Есть место для своего "Манхэттена". Причем не где-то там, в аэропорту, а там, где сейчас завод около улицы Пулихова – практически в самом центре! Он все равно будет оттуда выводиться – есть соответствующее решение. Даже говорили, что эту территорию уже кому-то отдали. Но когда отдали вот так бессистемно, как делается сейчас, будет та же ситуация, что и с другими объектами – будем после думать, что с этим делать, как решить проблему транспорта. Наше предложение предусматривает и такой "Манхэттен", и сохранение исторического центра, и сохранение Минска-советского... Такая схема развития будет востребована и через 200 лет. И если это будет системная инвестиция – все бросятся к нам. Однако это будет не только инвестицией, не только внешнетуристическим брендом, но и внутренним. Куда везут всех школьников, которые сейчас подрастают? На Курган Славы и в Хатынь? Это прекрасные памятники советского времени. А где же идеологическая программа Государства Беларусь? А вот она! Вот — исторический центр, тысяча лет нашей истории. А вот — советское наследие. А вот досоветское наследие. Программа навырост!

– Вы заняли должность в Мингорисполкоме с такими светлыми думами! И что, удалось что-то сделать?

– Когда я занял этот пост, просто не было этой концепции, идеи. Ведь не было материалов, не было исследований. Идеи, которая бесконфликтно развела бы Минск-советский с Минском-историческим, не было никогда. Она появилась у меня во время работы 2002-2007 годов. Мы, соединив хаотичные улицы, создали дублер проспекта Независимости – автомагистраль городского значения без перекрестков и светофоров, по которой можно будет проехать от аэропорта до Национальной библиотеки нон-стоп! Таким же образом, подобной магистралью, решена проблема север-юг.

– Господин Владимир, так почему, если ваш проект такой хороший, за него не ухватились городские власти?

– Это вопрос к ним. Я сделал что мог: архитектурный проект был готов в 2007 году. Тогда же он был торжественно и бесплатно передан в Мингорисполком как подарок Общества охраны памятников. Перед тем даже состоялось совещание в Администрации Президента, на которой был представлен проект. Все было одобрено, назначена дата следующего заседания. И все, тишина.

– Почему вы ушли с государственной работы?

– У меня закончился контракт. Я рассудил, что не смогу остановить строительство всех этих жутких паркингов на Немиге. Если бы я остался, и все это происходило при мне, это означало бы, что я с этим согласен. Поэтому когда меня вызвал начальник отдела культуры и сказал: "Владимир Адамович, мы не сможем с вами продолжить контракт", я согласился, но отказался писать заявление по собственному желанию. Если я плохой работник – увольняйте. Они пугали меня "плохими записями в трудовой книжке", однако я не поддался.

"Мы строим в Венесуэле целый город, на 10 тысяч жителей"

– Как вы попали в Венесуэлу?

– На короткое время я вернулся в Польшу, затем возник этот венесуэльский проект. Мне было интересно заняться этим, я хотел увидеть Южную Америку. Поэтому я и пошел опять на государственную службу: реализацию межгосударственного соглашения между Правительством и Министерством архитектуры Беларуси и венесуэльским Министерством жилья и окружающей среды. У нас есть контракт на строительство 5000 квартир – это первая очередь. Проект идет в городе Маракай.

– Как там правильно называется ваша должность?

– Я начальник мастерской по проектированию и главный архитектор этого венесуэльского проекта.

– Так это будет новый район в городе?

– Это будет фактически целый город. Наша площадка – 30 тысяч гектаров – рассчитана на 10 365 человек. Я спроектировал район в полном соответствии с венесуэльской нормативно-правовой базой: нормы по торговым, образовательным объектам, зонам отдыха...

– А руки, материалы – там все наше?

– В соответствии с контрактом, мы можем привлечь туда не более 10 процентов нашего персонала. Сейчас у нас человек 50-60 белорусского контингента – отчасти прораб и проектная группа. Остальные венесуэльцы.

– А на каком языке вы с ними говорите?

– Рабочий язык у нас испанский, документация венесуэльским министерством утверждается по-испански.

– Вам пришлось для этого выучить язык?

– В принципе, да. Однако, понимаете, проектная документация – это как химическая формула, интернациональная вещь.

– Маракай – это же не столица Венесуэлы, почему проект реализуется именно там?

– Я думаю потому, что коменданте Чавес лично заангажирован этим проектом – его политическая карьера началась с Маракая. Он был командиром десантной базы, которая находится неподалеку от нашего объекта. Он хорошо знает это место – думаю, он его лично и предложил. Маракай расположен очень хорошо, удачно связан со столицей Каракасом. Оттуда до Карибского моря по прямой через горы 15 километров, по спидометру — 45.

– После проекта по родному Минску, маракайский, видимо, не настолько вам ментально близок?..

– Тот опыт, который я приобрел во время создания проекта по Минску, помог мне и в Маракае. То программное обеспечение для компьютера, которое я использовал на минском проекте – в Маракае никто еще не умеет на этом работать. У меня там нет конкуренции. Я стараюсь делать хорошо и навырост.

– Но получается, что ваш проект по Минску остался просто забытым?

– Я абсолютно уверен, что он все равно будет востребован. Это не зависит ни от меня, ни от Мингорисполкома. Есть объективные вещи, которые происходят в развитии тысячелетнего города. Другая проблема, что сегодня решить эти задачи им будет стоить рубль, а завтра – полтора рубля. Если потеряем еще 10 лет – это будет стоить 10 рублей, а делать все равно придется.

"Беларусь и Венесуэла очень похожи"

– Большинство белорусов никогда не были в Венесуэле, не каждый наверняка даже скажет, где она находится. Что это за страна, которая внезапно стала нам настолько близкой, что мы даже реализовываем там такой крупный строительный проект? Вы там уже два года, так расскажите.

– Это объясняется легко: у нас с Венесуэлой нет никаких культурологических и исторических проблем. В этом смысле дружить на расстоянии, через границы гораздо проще, чем быть соседями. Венесуэла – очень позитивная страна с прекрасным климатом. Самая главная проблема там – колониальный опыт. Венесуэла имеет очень трудный опыт, но она динамическая. Сегодняшнее население Венесуэлы – это как раз те оккупанты, которые пришли сюда 500 лет назад. Но, как ни странно, эти люди, разрушившие эту культуру, не создали, считаю, за 500 лет ничего своего: нет ни театра, ни литературы, ни архитектуры, ни кино... У нас каждая лужайка и каждый маленький бор имеют свои названия и имена. А у них – "дорога", "лес", "река".

– Правда ли, что там достаточно опасная криминогенная ситуация?

– На 30-40% территории Каракаса никогда в жизни не входила полиция. Люди живут в трущобах чуть не племенным устройством на этих горах, там свое самоуправление, свои разборки...

– Был случай, когда там убили белорусского переводчика...

– Среди белого дня! Человек ехал на работу, стоял на остановке, кругом было много людей. Ему приставили пистолет к голове, он не захотел отдать ноутбук – его застрелили и убежали. И их, похоже, никто даже не ищет.

– Вам там не страшно жить?

– Я стараюсь никуда не выходить кроме дома и работы. Но там, правда, жизнь такова, что можно пойти в магазин за молоком – и не вернуться. Все эти ребята катаются даже не с ножами, с пистолетами!.. Я живу в 15-этажном доме, на 10-м этаже. Абсолютно на всех окнах дома стоят решетки. Дом окружен трехметровым бетонным забором, над ним – кольца колючей проволоки, к которой подведен ток. Чтобы войти на территорию – электронная таблетка. Чтобы войти в подъезд – электронная таблетка, на входе в лифт – тоже, на этаж – тоже самое. Круглосуточно дежурит вооруженная автоматами охрана. Вся Венесуэла так живет. Если в Беларуси можно назначить девушке свидание, прогуляться под луной по улицам города, послушать птиц, то в Венесуэле такое исключено.

Глеб Лободенко, газета "Звязда", 14 июля 2010 года.

Оригинал: http://zvyazda.minsk.by/ru/archive/article.php?id=62405&idate=2010-07-14