Исполнилось 70 лет одной из многих карательных операций немецко-фашистских оккупантов по уничтожению партизан и мирных жителей Беларуси. Она называлась «Отто», значилась под номером 105. Для людей, родившихся после войны, — это уже история. А для тех, кто пережил войну, это жгучая боль, которая возвращается снова и снова через десятилетия.
Наша лесная деревенька Обухово на Россонщине уже в июле 1941 года стала «партизанкой». Первыми партизанами были окруженцы. К ним быстро стали присоединяться местные жители. В августе они организовали уборку хлебов в Полявщине (безлесная местность около Дрисcы), чтобы хлеб не достался фашистам. Мужчины косили пшеницу, а мы, девушки и женщины, жали, вязали снопы, сносили на повозки. Работали и днем, и ночью. На второй день появились гитлеровцы из Дриссенского гарнизона, начался бой. Два партизана были ранены, но зерно нам удалось вывезти.
В нашей деревне всегда находились партизаны. Одни шли на задания, другие возвращались с них. Часто сутками топилась печь, чтобы наварить картошки или испечь каких блинов, а зимой — подсушить одежду, обувь. Сельчане помогали партизанам, как могли. Во время «рельсовой войны» обуховцы по заданию партизан разобрали участок одноколейки около Россон. Мужчины развинчивали и растягивали рельсы, женщины сносили шпалы.
В 1943 году карательные экспедиции фашистов усилились. В документах оккупантов район россонско-освейской партизанской зоны назывался «партизанской республикой Россоны». Превосходящие силы карателей поддерживали танковые, артиллерийские, саперные и другие подразделения, авиация. Партизанам все труднее было их сдерживать. Населению пришлось скрываться в лесах. Наша семья вместе с 9 другими семьями построили зимний лагерь в 4 километрах от села в болотистом лесу на острове (местное название Смоловка).
Во второй половине декабря фашистам удалось оттеснить партизан к последней линии их обороны по рекам Нища, Дрисса и дальше на север к близкому уже фронту. В селе Ровное Поле, которое мы называли «партизанской Москвой», сконцентрировались подпольные партийные органы, штабы партизанских бригад, переполненные ранеными больницы, тысячи женщин, детей, стариков. Чтобы спасти людей, партийное руководство и партизанское командование решило в ночь на 28 декабря прорвать блокаду и вывести население и раненых за линию фронта.
27 декабря партизаны сказали к вечеру собраться в дорогу всем, кто может идти. Мама уговорила меня пойти, а сама с другими детьми решила спрятаться в Смоловке. Собралось множество народа. Требовалось соблюдать абсолютную тишину. В сумерках партизаны повели людей к реке Нища, которая была покрыта вмерзшими в лед сплавными бревнами. Под тяжестью толпы лед в некоторых местах треснул, и бревна вращались на воде. На правый берег я вылезла с мокрыми по локоть руками, в сапогах хлюпала вода. Справа партизаны вели бой, и над шоссе, которое надо было перебежать, летели трассирующие пули фашистов. Были раненые. Шли два дня и три ночи. Был только один привал. 30 декабря по узким мосткам форсировали незамерзшую Дриссу и вышли к Красной Армии. Нам разрешили разжечь костры, греться и сушиться. Партизаны вывели за фронт около 10 тысяч человек. Многие остались на местах: не имели сил идти.
Что происходило дома дальше, знаю со слов Марии Александровской, которая была с моей семьей в Смоловках. 30 декабря кто-то пустил слух, что каратели идут только по большим лесам, так как там располагаются партизаны и прячется населения. Поэтому решили вернуться в небольшой лесок около своей деревни и переждать. В ночь на 31 декабря все из лагеря перебрались в лесок около Нищи, который и без того был переполнен людьми, которые не смогли пойти за линию фронта. Утром 31 декабря каратели — 16 полицейских и 2 немца с собакой — по свежим следам нашли приехавших. Людям приказали выстроиться в шеренгу. Десятилетняя сестренка Манечка шла на расстрел босенькая, потому что намокшие бурочки давили ей ножки и мама ночью их сняла. Маня Василевская стала кормить грудью младенца, надеясь, что у гитлеровцев не поднимется рука выстрелить в женщину с ребенком. Ошиблась... Мать большой семьи Мария Якубовская, шестеро из которой стояли в шеренге, потеряла сознание и рухнула, что ее и спасло. Когда инвалид Иван Якубовский с 8-летним сыном Антоном и Анна Василевская с годовалым мальчиком на руках бросились убегать, каратели с собакой догнали их на хуторе Шкорнево и убили.
Здесь были расстреляны более 30 жителей деревни Обухово, из них — 14 детей, а также люди, находившиеся в лесочке. В этот же день гитлеровцы убили в лесу семью Ершова — 10 человек. Заживо сожгли в сарае семью Корниленко — мать и троих детей, деревню Обухово, которая после войны не возродилась.
В ходе операции «Отто» каратели расстреляли 2 тысячи человек, захватили для вывоза в Германию более 500 человек, сожгли 10 деревень. Убитых обуховцев хоронили только в апреле 1944 года, когда растаяла земля и нашлись силы выкопать большую могилу и перенести тела. В 1982 году на могиле поставили памятник. Место, где когда-то была деревня, давно заросло, могила оказалась в болотистом лесу. А память живет и сегодня.
Елена Морозова, г. Минск, 15 января 2014 года. Источник: газета «Звязда»,
в переводе: http://zviazda.by/2014/01/28132.html