Ничто человеческое нам не чуждо, причем в чем-то подтверждает даже география. Бухаловка, Бухали, Погулянка — якобы прямых или косвенных свидетельств известных традиций на карте Беларуси можно отыскать немало. И все же одно название почему-то поражает особенно — Синюга. Правда, здесь следует сразу же заметить: посетить эту не совсем обычную деревню на самом краю Могилевского района можно без всякого риска и ущерба для здоровья.

Обычный туман — будто обман

Добираться сюда лучше всего по железной дороге. Существует два варианта: два часа из Осиповичей или чуть более часа — из Могилева. Причем и в том и в другом случае придется пользоваться дизелем. Ни один из поездов остановку на небольшой станции не делает.

Определенные ассоциации — вещь естественная. Однако торопиться с выводами не надо. Достаточно заглянуть в словари, чтобы узнать, что таким же образом во времена Российской империи называли обычную пятирублевую купюру. А еще в народе синюга — прямая кишка коровы, которая использовалась для изготовления колбас.

Правда, непосредственно в деревне можно услышать и не менее интересную версию.

— Все очень просто: деревня находится в низине на левом берегу реки Друть, поэтому чуть ли не каждый вечер летом ее окутывает густой, почти до синевы, туман, — объясняет местный житель, пенсионер Владимир Кузьмич Гаврилин. — А что же касается крепких напитков, то ими здесь никогда особо не увлекались, если и гнали самогон, то в небольшом количестве, исключительно к праздникам. И пили немного, потому что некогда было — приходилось много работать.

Дубы для англичан

В настоящую деревню она превратилась лишь в середине 1920-х, и к тому же — благодаря переселенцам из близкой отсюда Каличенки, которая, правда, сейчас находится на территории соседнего Кличевского района. Каличенку со всех сторон обступал густой, почти непроходимый лес — здесь не хватало свободной земли. Вокруг же Синюги было большое поле. И это обстоятельство оказалось решающим, тем более что на каждого "едока" в семьях переселенцев предложили чуть ли не по два гектара.

Не менее значимое преимущество появилось вскоре — в 1927 году через Синюгу проложили железную дорогу.

— А плюс к тому здесь была едва ли не самая чистая и рыбная речка в Беларуси — Друть, — рассказывает Владимир Гаврилин. — Днепр более глубокий, а рыба любит откладывать икру там, где помельче, на плесах. Вот и получалось, что вся она была у нас, хорошо ловились щуки, плотва, подлещик, попадалось очень много сомов, а также завезенный некогда местным паном с Байкала усач-мирон. Был здесь и большой лес — как сейчас помню, мы даже пользовались деревянной посудой.

Лес давал деньги. Зимой синюжцы (и именно так — за другое название они обидятся) возили продавать в Могилев дрова. А пока не установится лед — подрабатывали в свободное от сельского хозяйства время сплавом березы, сосен, дубов, которые не могли обхватить и пятеро мальчиков. Вязали плоты и гнали их под Рогачев к Днепру, а оттуда — к Черному морю. Говорят, что местную древесину с большой охотой покупали англичане.

— Тут все работали и жили довольно богато, некоторые даже имели стадо более десятка коров, — отмечает Владимир Кузьмич. — Возможно, поэтому в 1930-х Синюга и не избежала раскулачивания. Причем отбирали имущество и хорошую землю не только у тех, кого можно назвать "кулаками". Похожая судьба не обошла стороной и многих бедняков — просто потому, что они не хотели вступать в колхоз. Вообще это было очень тяжелое время. Мы узнали, что такое голод, — ели черный хлеб с мякиной, откапывали прошлогоднюю перемерзшую картошку и пекли из нее коржи, в которые, чтобы был хоть какой-либо вкус, добавляли цветы клевера. Но спасали рыба и лес. Когда не было мяса, то собирали мешками моховики — с ними варили капусту.

Учиться всегда. И повсюду

А потом была война. Ее Владимир Гаврилин встретил учащимся 1 курса Могилевского педучилища. Несовершеннолетних на фронт не брали, пришлось возвращаться за 40 километров пешком в Синюгу.

— При отступлении было решено взорвать железнодорожный мост, камни от него летели по всей деревне, — рассказывает пенсионер. — Хорошо помню, как вдоль железной дороги шли многие измученные беженцы, которым мы приносили хлеб или другую пищу. Запомнился и бой. На деревенском поле поставили артиллерию, которая встретила небольшое подразделение немцев на танкетках и мотоциклах. Но немцы оказались хитрее, просто обошли наших с севера и востока, окружили и разбили. Я вот часто думаю, что не надо было бросать пушки здесь, надо было отступать к Могилеву. Все же Могилев сумел продержаться более трех недель — и до сих пор не понимаю, почему ему так и не дали звание города-героя.

Еще до войны около Синюги располагались военные лагеря для переменного состава армии. Всех, кто проходил сборы в июне 1941-го, сразу же отправили на фронт. Но лагерь остался — и вскоре (конечно же, способствовал тому и опять же большой лес) здесь начали появляться партизаны... В ответ, чтобы "не кормили партизан", немцы стали вывозить людей из окрестных деревень. Не тронули только Синюгу.

— Возможно, дело в том, что у нас на железнодорожном мосту дежурили украинские полицаи, — рассуждает Владимир Гаврилин. — А немцы, возможно, оставили деревню, чтобы время от времени собирать здесь молоко, яйца, сало. Но все равно было страшно. Мы даже выкопали в лесу блиндаж и иногда прятались в нем. Причем чтобы не нашли те же собаки, осыпали крышку измельченным табаком.

После освобождения он попал на фронт. А после окончания войны еще два года прослужил в армии. Будто военная карьера могла получиться, но в 1947-м внезапно умирает отец, и Владимир Гаврилин решает вернуться в Синюгу.

— Было трудно, даже пахали на себе — плуг тащили по шестеро человек, — отмечает Владимир Кузьмич. — Но ничего, постепенно все наладилось, разжились хозяйством, я закончил пединститут и приехал сюда — более 40 лет преподавал в школе русский язык и физкультуру. Сочетание не очень обычное, но, может, именно благодаря ему и сейчас остаются силы. Не зря же все говорят, что движение — это жизнь.

Несмотря на свои 86 лет, он по-прежнему держит огород, сажает картошку, имеет кур. И даже поддерживает детей — два сына и дочь живут в Минске. В свою очередь, дети помогают отцу, они в Синюге — "не редкие гости".

— Я всегда говорил детям, что надо учиться, и всю жизнь учился сам — даже, казалось бы, в не самых благоприятных ситуациях, — замечает Владимир Гаврилин. — Например, когда во время войны оказался в Германии, то стало интересно: а как ведут сельское хозяйство немцы, почему у них такие аккуратные деревни? И обратил внимание на один момент. Посередине двора немцы выкапывали яму и обкладывали ее цементом и кирпичом — чтобы сносить сюда солому от коров, навоз, сорняки с огорода. Далее все это естественно перерабатывается и получается отличное удобрение. А к тому же вокруг — порядок. Позже и сам сделал такие же ямы, и в деревне убедились: делать компост намного лучше, чем просто вывозить сорняки и траву в лес.

От картофеля до цветов

Когда-то в Синюге работали небольшой магазинчик и начальная школа. Потом их "за ненужностью" закрыли. Из "инфраструктуры" остались разве что железнодорожная станция и вышка одного из операторов мобильной связи. Всего в деревне насчитывается около полутора десятка человек, причем среди них только один учится в школе и один — трудоспособного возраста. Остальные уже пенсионеры. И вместе с тем искать здесь какие-либо следы упадка — напрасная затея.

— Чуть ли не половина домов не имеют постоянных жителей, но все дома здесь — ухоженные, — обращает внимание председатель Семукочского сельсовета Валентина Садовская. — Потому что сейчас это дачи. Летом население Синюги увеличивается вдвое.

Один из "минусов" этих мест — повышенный, чуть более 1 Кюри, радиационный фон. Зато среди "плюсов" — по-прежнему привлекательная для рыбаков Друть и большой, богатый белыми грибами, лес. Наверное, поэтому в окрестностях находится сразу несколько крупных дачных кооперативов. Один из них находится буквально через несколько сотен метров от Синюги — с другой стороны железной дороги.

— Да, деревня имеет небольшие размеры, и все же назвать ее "неперспективной" нельзя, — убеждена Валентина Садовская. — Ведь там где железная дорога — там и люди. И здесь они будут всегда, просто, возможно, в несколько другом качестве. Ведь отношение к жизни меняется, для многих деревня — уже, прежде всего место отдыха. И красноречивым примером предоставляются те же дачники: если раньше они обязательно делали грядки, то часто сейчас просто сажают цветы.

Сергей Гриб. Могилевский район, 3 февраля 2011 года. Фото автора.

Газета "Звязда", оригинал: http://zvyazda.minsk.by/ru/archive/article.php?id=73766&idate=2011-02-03