Корреспонденты «Звязды» посетили колонию для наркоторговцев.
Волчьи Норы. Одно это название вызывает ассоциацию с чем-то, что находится где-то в глухой лесной чаще. Сотрудники исправительной колонии № 22, которая носит такое неофициальное название, вспоминают, что полвека назад неподалеку отсюда еще стоял одноименный хутор. До ближайшего населенного пункта отсюда — восемь километров. Хотя адрес у колонии — станция Доманово, однако до железнодорожных путей еще предстоит преодолеть почти десять километров по грунтовой дороге. Без личного транспорта это сделать будет трудно, особенно в переменчивую погоду.
Станция Доманово. Изображение сервиса «Яндекс. Карты»
Когда-то здесь дислоцировалась одна из воинских частей. А в июне 1993 года приказом Министерства внутренних дел на месте военного городка была создана исправительно-трудовая колония строгого режима № 22. Принять она тогда могла 550 осужденных. Однако первый этап сюда прибыл только в январе 2000 года. С этого года туда отправляют только тех людей, которые «погорели» на наркотиках.
И сталью лязгнут крепкие засовы...
Прежде чем попасть на территорию колонии, проходим через контрольно-пропускной пункт. Слух сразу режет непривычный звук, образующийся при отпирании замков на решетке. Сам пункт разделен на две части. Граница между ними — помещение, где находится дежурный.
— Заходите по трое, — говорит начальник исправительного учреждения Андрей Квашевич.
Называю фамилию, имя, отчество и, грустно шутя, год рождения и прохожу через некоторое время на другую сторону КПП. На дверях висит длинный список того, что запрещается проносить на территорию колонии. Это абсолютно вся радиоаппаратура, в том числе и 3G-модемы. Снова звучит тот самый звук. По узкой тропе проходим между двух заборов и наконец попадаем во внутренний двор колонии. Слева видится старая постройка. Прищурившись от яркого солнца, читаю на фронтоне надпись: «Карантин».
— Сюда осужденные попадают сразу после того, как прибыли в нашу колонию, — продолжает Андрей Квашевич. — Находятся они здесь недолго — 12, максимум 14 дней. С ними работают все наши службы. После двухнедельного срока осужденных распределяют по отрядам. Слева вы видите, как кустарно строится православная церковь. Не секрет, что многие люди, попав сюда, начинают искать ответы на многие жизненные вопросы в религии. Раз в неделю к нам приезжает батюшка. Имеем мы и отдельную молельную комнату, в которую осужденные могут заходить в свое свободное время.
Окно за решеткой высоко, двери тяжелые с замком...
Тем временем мы подходим к вытянутому двухэтажному зданию, отгороженному от остальной части колонии высоченным забором. Снова слышится уже знакомый звук отпирания электрического замка. Оказывается, что это помещение, в котором живут все осужденные в колонии.
Комнаты выдержаны очень строго. В каждой из них семь двухъярусных кроватей. Однако сотрудники рассказывают, что есть здесь одна большая секция, рассчитанная на 20 человек. Оборудование аскетическое. Все тумбочки и постельные места подписаны. Прибиты лаконичные вывески, содержащие фамилию, имя, отчество, начало и конец срока.
Чуть дальше — кинолекторий. Частые ленты в нем направлены на профилактику наркомании. Начальник оперативного отдела Александр Гречный уверяет, что просмотры идут каждый день. Но вот людей в зале не так и много — три десятка. А где же остальные?
— В отряде 132 человека. Половина из них сейчас находится в жилой зоне, остальные — на производстве. Здесь у нас работают котельная, пилорама, сушильный комплекс. Есть участки по производству поддонов и железобетонных изделий, кузнечный, столярный, швейный и по разбору цветных металлов. Продукция пользуется спросом и за рубежом — ее у нас покупают, например, россияне и французы.
Телевизором, который установлен в комнате воспитательной работы, осужденные могут пользоваться в свободное время. Несмотря на то, что мы находимся на отшибе, у нас работают все каналы из так называемого социального пакета и даже некоторые другие — типа Евроспорта.
— Мы стремимся к созданию нормальных человеческих условий в колониях, — говорит начальник Департамента исполнения наказаний Сергей Дорошко. — Однако это не означает того, что у нас здесь будет некий аналог санатория. Каждое государство имеет свои традиции и особенности развития пенитенциарной системы. Например россияне приняли интересную программу, в ходе реализации которой они собираются полностью отказаться от колоний и создать систему, которая будет довольно похожа на европейскую. Это значит, что человек будет не колонистом, а будет отбывать фактически свой срок в тюрьме. Однако мы себе этого позволить не можем. В том числе и по экономическим причинам. Например, кто же будет оплачивать за заключенного хотя бы коммунальные услуги, которыми он пользуется? Перед нами стоит задача: в ближайшие пять лет мы должны полностью компенсировать все расходы, что тратит на нас бюджет. Иначе говоря, благодаря реализации выпускаемой продукции выйти на самоокупаемость.
Медицинская часть в Волчьих Норах чем-то напоминает небольшую амбулаторию. Только здесь не встретить привычных очередей. Однако медицинскую помощь, которая не требует специальных условий, здесь окажут.
— Мы только разве операции не делаем, — говорят медики. — Так что если у кого-то случился аппендицит, приходится везти в специализированную больницу. А вот вирусные болезни вылечить можем. Например, в колонии нет людей с активным туберкулезом.
Если бы жизнь была подобна магнитофонной ленте...
— Колонистская система себя на данный момент оправдывает, — говорит начальник отдела по надзору за законностью исполнения уголовных наказаний Генеральной прокуратуры Юрий Горошко. — К нам поступает много людей, которые длительное время вели асоциальный образ жизни, не имеют трудовой специальности. А здесь они могут ее получить и подтвердить работой на производстве. Форма постепенной адаптации к свободной жизни также менее затратная чем тюремная. Сейчас в белорусской системе наказания работают 29 профессионально-технических училищ.
Семену 26 лет, на которые он не выглядит. Во время беседы ощущается начитанность парня, богатый лексический запас. Но как он попал за колючую проволоку?
— Раньше я жил в Витебске. На «гражданке» работал водителем. «Свернул» не туда, когда попал в компанию. Постепенно «подсел» на марихуану. Ну, а в итоге все закончилось судебным приговором по части 3 статьи 328. Срок у меня — 9 лет. Только когда оказался за решеткой, понял, что надо было не поддаваться чужому влиянию. Жениться не успел. Однако все еще впереди. Не вечно же я здесь буду...
В Волчьих Норах я недавно, но под стражей уже более года. Режим у меня усиленный. За год мне разрешены 2 длинные и 3 короткие свидания, приезжают меня проведать на них всегда. Здесь же я работаю с металлом. Мы разбираем различные запчасти и сортируем их по номенклатуре.
ШИЗО и ПКТ
Любой режим содержания — общий, усиленный или строгий — требует от осужденного постоянной дисциплины. Однако все ли колонисты готовы подчиниться новым правилам жизни?
— Сейчас в штрафном изоляторе за различные нарушения находятся три человека, — рассказывает Андрей Квашевич. — Туда осужденного могут отправить на срок до десяти суток. Там нет прогулок, свиданий, всевозможных посылок, передач и бандеролей. Питаться придется тем, что дадут. С собой можно проносить только вещи первой необходимости. Если же эта мера на него не подействовала, он рискует остаться там еще на декаду. Злостных нарушителей ждет ПКТ — помещение камерного типа. Режим там немного более свободный, однако и находиться там нарушитель может до нескольких месяцев. У штрафного изолятора есть одна особенность, из-за нее некоторые осужденные зарекаются туда попадать. Там запрещено курить. И для тех, кто привык постоянно курить, это обстоятельство означает очень много.
Валерьян Шкленник. Фото Сергея Никоновича, 30 апреля 2015 года. Источник: газета «Звязда», в переводе: http://zviazda.by/2015/04/81737.html